ДЕТИ И ВОЙНА НА ВОЙНЕ МАЛЕНЬКИХ НЕ БЫВАЕТ
Уважаемые родители! Просим Вас обратить на приложенные ниже ссылки. Эти видео-презентации будут полезны Вашим детям для лучшего усвоения материала по теме "Дети-герои Великой Отечественной Войны." Рассказывайте детям о ВОВ, чтобы эта вечная память не была забыта в будущем, чтобы и Ваши дети смогли с достоинством рассказать Вашим внукам и правнукам о том, благодаря чему и кому мы живем под мирным небом, о великой и тяжелой победе Нашей страны.
Овладение патриотических навыков и чувств детей в Ваших руках, и мы Вам, постараемся в этом помочь. Дети - наше будущее! Пусть будет мир вечным!!!
http://my.mail.ru/mail/robkanovap/video/123454/68.html
Дети-герои. Рассказы о детях-героях Великой Отечественной Войны
Рассказ о Лёне Голикове
Из книги «Дети-герои», составители И.К.Гончаренко, Н.Б.Махлин
Война
Леня Голиков жил в Лукино — маленькой глухой деревне на берегу речки Полы, что впадает в древнее полноводное озеро Ильмень. Ничто не омрачало детских лет мальчика. Был он счастлив, и ему казалось, что все окружающее дано ему навсегда, на всю жизнь. Но пришли другие дни. Фашисты напали на нашу страну, фронт приближался к Лукино. Жители рыли на огородах ямы — прятали в них от гитлеровцев вещи. Потом всей деревней переселились в лес, в Быки — в самую глухомань.
Как-то Ленька решил сходить в Лукино посмотреть на свой дом, узнать, нет ли в деревне немцев.
Крадучись и настороженно прислушиваясь к малейшему шороху, мальчик благополучно добрался до речки, высунулся из-за бугра и вдруг увидел немецких солдат.
«Вот попал!» — растерялся Ленька.
Он подбежал к мосткам у реки и от неожиданности шарах-нулся в сторону. Прямо над ним где-то совсем рядом оглуши-тельно затарахтел пулемет. Он поднял голову и увидел чьи-то ноги, обутые в сапоги. Там, в неглубокой ямке, вырытой в песке, лежал пулеметчик и строчил по немецким солдатам. Пулеметчик переползал с места на место, давал очередь, полз дальше и снова открывал огонь. Он хитрил, чтобы немцы думали, что у реки засело несколько пулеметчиков. Но вот пулемет ненадолго замолчал.
— А здорово вы их! — восторженно воскликнул Ленька. Пулеметчик, занятый боем, вздрогнул и стремительно по-вернулся к Леньке.
— А чтоб тебя! — сердито крикнул он, увидя перед собой мальчугана.— Чего тебе здесь надо?
— Здешний я, деревню свою хотел поглядеть.
— А звать тебя как?
— Ленька.
— Тогда вот что, Леонид,— сказал пулеметчик.— Сейчас я отходить буду, хочу наказ тебе дать… Товарища у меня фа-шисты убили. Вон в тех кустах лежит. Олегом звали. Эх, какой парень был! Схорони ты Олега. Вырой Могилу и схорони… Не надругались чтобы…
— Пулеметчик! — закричали с противоположного бере-га.— Отходи быстрее. Сейчас мост рвать будем…
Пулеметчик пополз вниз. Ленька бросился в сторону.
Со всех сторон раздавалась стрельба. К деревне подходили гитлеровцы. Вот-вот займут они Лукино, тогда Леньке не-сдобровать. Надо уходить.
В тот же день, когда сгустились сумерки, ребята хоронили убитого пулеметчика. Под соснами вырыли могилу, нарвали травы, наломали веток и расстелили их на дне. Солдата завернули в плащ-палатку и опустили на ветви. Вскоре над могилой вырос маленький холмик. На поляне, залитой лунным светом, поблескивал пулемет Олега.
— Пулемет-то себе возьмем,— сказал Толька.
— Конечно, не то фрицам достанется… Сделаем тайник и спрячем.
Ребята взвалили на плечи ручной пулемет и исчезли в тем-ноте леса.
Ранним пасмурным утром ребята отправились делать тай-ник. Делали его по всем правилам. Расстелили рогожу и на нее бросали вырытую из ямы землю, чтобы нигде не остав-лять следов. Тайник получился хороший.
Когда все следы были скрыты и на месте тайника выросла большая куча валежника, Ленька сказал:
— Теперь чтобы никому ни единого слова! Как военная тайна.
— Надо бы клятву дать,— предложил Сережа.
— Зачем?
— Чтобы крепче было.
— Давайте просто дадим честное пионерское. Или еще раз повторим Торжественное обещание — крепче будет.
— Правильно, ребята,— поддержал Ленька.— Повторим еще раз все вместе.
Мальчики в торжественном салюте подняли руки и все вместе повторили слова пионерской клятвы:
Здесь, в глухом лесу, возле зарытого в землю оружия, которое готовили пионеры для борьбы с врагом, слова Торже-ственного обещания звучали как-то особенно волнующе.
В партизанском отряде
Через несколько дней Леня встретил своего школьного учителя Василия Григорьевича.
— Леня!.. Голиков!..— воскликнул учитель, увидев маль-чика.— Какими судьбами? Ведь немцы вас, говорят, выгнали из деревни. Живешь-то где? Пойдем, проводи меня, по дороге все и расскажешь.
— А вы-то где, Василий Григорьевич?
— В партизанах я,— сказал учитель.
Они пришли к уцелевшим избам на краю села, где раз-местился на отдых партизанский отряд. Народу здесь было полным-полно. Одни сидели у стола и чистили автоматы, другие шили, третьи ели из алюминиевых котелков. А Ленька просто не мог прийти в себя от радости. Сколько мечтал он о встрече с партизанами, и вот, будто по волшебству, кто-то перенес его прямо в партизанский отряд. Он с любопытством оглядывался вокруг. Вот бы ему сюда! Видать, храбрый народ, веселый… Одно слово: партизаны!
Ленька спросил учителя:
— Василий Григорьевич, а мне в партизаны можно?
— Тебе? — удивился учитель.— Вот уже не знаю. Лет-то тебе сколько?
— Пятнадцать,— соврал Ленька и весь зарделся.
— Возьми его, Василий Григорьевич, к себе в разведку,— посоветовал усатый партизан.— Паренек, видать, шустрый…
— А может, и правда взять? В школе атаманом был… — С этого дня пионер Леня Голиков был зачислен в парти-занский отряд, а через неделю отряд снялся с места и углубился в лес, чтобы через линию фронта проникнуть в тыл к немцам. Болотами и лесами шли несколько суток. Иной раз забира-лись в такие дебри, что, казалось, невозможно и выбраться. Многим было трудно идти. Одни натирали ноги, другие не могли управиться с лыжами, третьи быстро замерзали.
Что касается Леньки, то казалось, будто на него и не влияет новая обстановка. Он стойко переносил партизанские тяготы: суровые холода, бессонные ночи, долгие переходы. Конечно, Леньке очень помогало то, чему он научился в пионерском отряде. Жизнь в лесу, на речке, военные игры, далекие походы закалили его, сделали выносливым. Ленька умел разжигать костер в заснеженном лесу, спал под открытым небом и не знал, что такое простуда.
Вскоре в партизанском отряде появился еще один паренек, Митяйка. Ленька сразу подружился с Митяйкой. Они даже спали на одних нарах. Кто-то из партизан вошел однажды в землянку и сказал ребятам:
— Ну, орлы, командир вас вызывает, задание для вас есть. С этого дня Ленька с Митяем стали ходить в разведку.
Они узнавали, где расположились вражеские гарнизоны и огне-вые точки врага, где находятся блиндажи. Теперь у Леньки был настоящий автомат. Ему уже не раз приходилось видеть врагов совсем близко, но он не трусил.
— Ну как, жарко было? — спрашивал командир отряда.
— Ничего, подходяще! — улыбаясь, отвечал Ленька. Ребята придумали свой способ разведки. Они одевались
в лохмотья, брали суму и под видом нищих ходили по селам, выпрашивали милостыню, а сами глядели во все глаза и все примечали: сколько там солдат, какое у них оружие, сколько автомашин, пушек…
Разведчик-партизан Леня Голиков выполнял большую и опасную работу. Для него стало обычным ходить в ночи, неизвестными тропками, быть готовым к любой неожиданности. В этом он не видел никакого героизма, это были партизанские будни, жизнь. И рассказывать не любил о своих делах — как взрослый. Но иногда мог выкинуть такую штуку, что партизаны лишь руками разводили, а командир говорил: «Мальчишество». Однажды Леньке и его приятелю Митяю удалось проникнуть в немецкую офицерскую столовую. Пообе-дав, он написал записку и оставил ее на столе. В записке было написано: «Смерть немецким оккупантам! Здесь обедал партизан Голиков. Трепещите, гады!»
Когда гитлеровцы обнаружили записку, маленькие парти-заны-разведчики были уже далеко.
Иногда Ленька с другими разведчиками уходил из отряда на несколько дней. Они разведывали подходы к железным доpoгам, сопровождали минеров, сами рвали мосты.
Однажды при выполнении важного задания Леньку конту-зило, и он долго пролежал в шалаше. Но молодой организм преодолел недуг, и Ленька снова начал ходить в разведку.
В этот раз разведчикам предстояло взорвать вражеский эшелон.
…Глухой взрыв потряс воздух. Оглянувшись, Ленька увидел под паровозом столб огня. Паровоз сошел с рельсов, круша, выворачивая шпалы. А сзади громоздились вагоны, плат-формы.
— Бежим! — крикнул разведчик Степан, и партизаны, как сговорились, бросились в разные стороны. Ленька бежал рядом. За их спиной слышались винтовочные выстрелы, приглушен-ные очереди автоматов.
— Погоню начали,— сказал Степан.— Теперь уноси ноги. Пригнувшись, они побежали к лесу. Вдруг Степан вскрикнул
и стал припадать на левую ногу.
— Эх! Подбили, дьяволы! Теперь не уйти мне, беги один. Но Ленька и представить себе не мог, чтобы оставить раненого товарища. А Степан все больше слабел. Теперь Ленька почти нес его на себе.
— Нет, больше не могу,— тихо проговорил Степан и бес-сильно опустился на землю.
Тогда Ленька срезал две березки, связал их накрест комля-ми, растянул на них плащ-палатку, перенес на волокушу Степана и потащил к месту стоянки партизанского отряда.
Утром командир отряда объявил Леньке благодарность перед строем и сказал, что партизан-разведчик Леонид Голиков за спасение товарища будет представлен к правительственной награде.
Через несколько дней произошли большие события: Леньку приняли в комсомол, и он получил свою первую награду — медаль «За боевые заслуги».
Но самое необычайное произошло 13 августа 1942 года.
Лёня захватил важные документы
В этот день партизаны ходили в разведку на шоссейную дорогу. Выполнив задание, командир решил возвращаться в отряд. Он дал сигнал. Ленька тоже поднялся, но в этот момент увидел вдали немецкую легковую машину. Ленька лег за кучу щебня, приготовил гранату и стал ждать. Машина приблизилась, притормозила у мостика, и Ленька швырнул гранату. Граната ударилась в буфер, раздался взрыв. Машину
подбросило, тряхнуло, и только по инерции она пробежала еще десяток метров. Ленька видел, как из машины выскочил немец, схватил пистолет-автомат, какой-то красный портфель и бросился в сторону от дороги. Гитлеровец заметил, как из-за груды щебня кто-то выбежал и в два прыжка очутился возле машины. А затем немец увидел, что за ним гонится какой-то мальчишка. Тогда он сделал несколько выстрелов. Ленька залег и продолжал стрелять лежа. А гитлеровец опять побежал… Расстояние до него увеличивалось.
Уже целый километр гнался Ленька за убегавшим врагом. Немец сбросил с себя белый китель, остался в темной сороч-ке, и целиться в него стало труднее.
«Только б хватило патронов, только б хватило!» — думал Ленька и бежал, бежал, что было мочи.
В его автомате оставался последний патрон. Гитлеровец убегал, продолжая отстреливаться. Ленька прицелился и вы-стрелил. Враг пошатнулся, сделал несколько неверных шагов и упал на землю. Ленька подбежал к убитому, взял портфель, автомат и, тяжело дыша, пошел обратно. Он подобрал по дороге белый китель и увидел на нем генеральские витые по-гоны.
— Эге! А птица-то, оказывается, важная,— сказал он вслух. Ленька явился в партизанский лагерь в белом генеральском кителе, генеральской фуражке и с красным портфелем под мышкой. Вид его был так уморителен, что грянул громкий хохот. А Ленька, сделав серьезное лицо, отрапортовал:
— Разведчик-партизан Леонид Голиков с задания прибыл… Портфель с документами генерала Василий Григорьевич повез в штаб бригады. В штабе поднялась суматоха. Срочно вызвали радиста.
— Ну, Леонид, молодец,— сказал Василий Григорьевич, когда возвратился из штаба.— Такие документы и опытный разведчик раз в сто лет добывает. Про них сейчас в Москву сообщать будут. Вот какие твои документы!
Высокая награда
Вскоре из Москвы пришла радиограмма — предлагали представить к высшей награде всех участников операции по захвату важных немецких документов. В Москве еще не знали, что документы захватил один партизан и ему всего четырна-дцать лет.
Так пионер Леонид Голиков стал Героем Советского Союза.
Но Леньке не довелось узнать о своем награждение. Он погиб в неравном бою под селом Острая Лука 24 января 1943 года.
Мать Лени, Екатерина Алексеевна, долго не знала о судьбе сына.
Но однажды в Лукино приехал курьер в военной форме. Он нашел Екатерину Алексеевну и передал ей большой пакет с сургучными печатями. В пакете лежала наградная грамота в малиновом кожаном переплете.
В ней было сказано:
Герою Советского Союза
ГОЛИКОВУ
ЛЕОНИДУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ.
За Ваш геройский подвиг в борьбе против немецко-фашист-ских захватчиков, в тылу противника и за особые заслуги в организации партизанского движения Ленинградской обла-сти Президиум Верховного Совета СССР своим Указом от 2 апреля 1944 года присвоил Вам звание Героя Советского Союза,
Председатель Президиума Верховного Совета СССР
М. Калинин
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР
А. Горкин
Курьер привез еще и письмо Екатерине Алексеевне от Михаила Ивановича Калинина:
Уважаемая Екатерина Алексеевна! По сообщению командования Ваш сын Голиков Леонид Александрович погиб за Родину смертью храбрых. За геройский подвиг, совершенный Вашим сыном в борьбе с немецкими захватчиками в тылу противника, Президиум Верховного Совета СССР Указом от 2 апреля 1944 года присвоил ему высшую степень отличий — звание Героя Советского Союза. Посылаю Вам Грамоту Президиума Вер-ховного Совета СССР о присвоении Вашему сыну звания Героя Совет-ского Союза для хранения, как память о сыне-герое, подвиг которого никогда не забудется нашим народом.
М. Калинин
Почти целый год боролся Леонид Голиков с фашистами. За это время он принимал участие в 27 боях, уничтожил не-сколько десятков фашистов, пустил под откос вражеский эше-лон, подорвал два железнодорожных и двенадцать шоссейных мостов, три склада с фуражом и продовольствием, девять автомашин с боеприпасами.
Навечно на посту
…В селе Острая Лука на месте, где шел неравный бой, в котором погиб партизан Леня Голиков, на пригорке против братской могилы выросла новая просторная школа. Пионеры приносят цветы на могилу маленького героя, который погиб в боях за Родину. Его имя занесено в книгу Почета Всесоюзной пионерской организации имени В. И. Ленина.
А в селе Поле, где стоит новая двухэтажная школа, есть пионерский отряд имени Лени Голикова. На сборах вспоминают ребята о герое, слушают рассказы о его боевых подвигах. И каж-дому из них хочется быть таким же храбрым, отважным, каким был пионер-партизан Леонид Голиков. В городе Новгоро-де есть улица, названная именем Лени Голикова, а в сквере, что находится против Дворца пионеров, ему воздвигнут гранитный памятник, который был открыт 18 января 1964 года к 20-й годовщине освобождения Новгорода от немецко-фашистских захватчиков. Леня изображен на памятнике с автоматом в руке. Народный мститель бдительно и смело смотрит вперед. Он стал навечно на свой пост.
Ю. КОРОЛЬКОВ
УКАЗ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР О ПРИСВОЕНИИ ЗВА-НИЯ ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА КОМАНДИРАМ ПАРТИЗАНСКИХ СОЕДИНЕНИИ И ПАРТИЗАНАМ ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ
ЗА ОБРАЗЦОВОЕ ВЫПОЛНЕНИЕ ЗАДАНИИ КОМАНДОВАНИЯ В БОРЬБЕ С НЕМЕЦКО-ФАШИСТСКИМИ ЗАХВАТЧИКАМИ В ТЫЛУ ВРАГА И ПРОЯВЛЕН-НЫЕ ПРИ ЭТОМ ОТВАГУ И ГЕРОЙСТВО И ЗА ОСОБЫЕ ЗАСЛУГИ В ОРГАНИ-ЗАЦИИ ПАРТИЗАНСКОГО ДВИЖЕНИЯ В ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ ПРИ-СВОИТЬ ЗВАНИЕ ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА С ВРУЧЕНИЕМ ОРДЕНА ЛЕНИНА И МЕДАЛИ «ЗОЛОТАЯ ЗВЕЗДА»
ГОЛИКОВУ ЛЕОНИДУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ
Председатель Президиума Верховного Совета СССР
М. Калинин
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР
А. Горкин
Москва, Кремль, 2 апреля 1944 г.
В городе Новгороде был воздвигнут памятник Лёне Голикову
Храбрый партизан. Рассказ о Вале Котике.
Из книги «Дети-герои», составители И.К.Гончаренко, Н.Б.Махлин
Храбрый партизан.
На притихшую зеленую улицу Шепетовки с оглушительным треском ворвались мотоциклисты в черных касках, с высоко засученными, словно у мясников, рукавами серых от пыли френчей; в трусах, словно они ехали не воевать, а загорать на пляже. А за ними через город хлынула лавина машин, повозок, солдат. В несколько дней фашисты ограбили, опоганили родной город Вали Котика.
…Краем тротуара, то и дело оглядываясь, пробирались трое ребятишек: Валя Котик, Коля Турухан и Наташа Горбатюк.
Ребята вдруг остановились, тесно прижавшись к холодной стене здания, на котором недавно (до сих пор еще след виден) была вывеска “Горсовет”, а теперь висел фашистский флаг.
У здания, скрипнув тормозами, остановился длинный черный лимузин. Из него неторопливо, важно вылез фашистский офицер, шепетовский гебитскомиссар Ворбс.
Он презрительным пустым взглядом скользнул по сероглазому русоголовому мальчишке в рваных брючатах, со сбитыми до крови босыми ногами, в этот миг невольно отстранившемуся от стены. Скользнул взглядом и прошагал деревянной солдатской походкой в гебитскомиссариат. Но если бы фашист на несколько мгновений остановил свой взор на лице мальчика, то увидел бы в его глазах непримиримую ненависть.
Знай Ворбс, кем скоро, совсем скоро станет этот хлопчик, знай тогда Ворбс, что в руках этого хлопчика его жизнь, он голосом, полным злобы, отдал бы приказ схватить, пытать, убить пионера.
Ворбс был так глубоко уверен в том, что здесь, в Шепетовке, все способны только гнуть спину перед каждым фашистом, что полчаса спустя даже не поверил какому-то ефрейтору Отто Шульцу, доложившему, что у него украли оружие.
— Вы, Шульц, сами где-то потеряли свой автомат,— напустился на него Ворбс.— Вспомните, где реквизировали яйца и сало, там и ищите!
Он не мог знать о том, что в это самое время двое мальчишек и одна девочка кубарем скатились в воронку от снаряда далеко от гебитскомиссариата. Это были те самые ребята, что полчаса назад терлись возле гебитскомиссариата, и в руках они держали автомат ефрейтора Шульца.
Наташа и Коля, все еще тяжело дыша от быстрого бега и пережитого волнения, рассматривали автомат с магазином, наверняка полным патронов.
— Как я его, а? — задорно поблескивая глазами, говорил Валик, вспоминая все детали происшедшего.
Это Валя первым заметил возле одной из калиток автомат. В глубине двора слышался голос какого-то фрица. Наташа и Коля не сразу догадались, для чего Валик вдруг шепнул им торопливо:
— Скорее в соседний двор!
Только они перемахнули через забор, как рядом с ними в траву упал автомат, следом за ним прыгнул Валик.
— Бежим!
— Куда теперь его девать? — спросила Наташа.
— В “копилку”, конечно,— ответил Валик,— я сейчас смотаюсь домой за велосипедом и корзиной.
Начало тому, что ребята назвали “копилкой”, было положено накануне утром.
Ребята купались в речке. Валик нырнул и ударился рукой обо что-то металлическое.
— Колька, там железо какое-то, иди сюда, вытянем! — позвал он товарища.
“Железо” оказалось винтовкой. Валик нырнул еще раз. Улов получился еще богаче.
Никогда еще ни Валику, ни Коле Турухану не приходилось даже на спор столько нырять. Глаза у них стали красными, как у кроликов. Уши болели. Зато на берегу в густых зарослях лозняка был целый арсенал: винтовки, пистолет, даже пулемет.
— Жаль, патронов нет,— сокрушался Валик.
А откуда быть патронам? Видно, бойцы, попавшие здесь в окружение, все патроны выпустили по врагу, а потом бросили в воду ставшее ненужным оружие, чтобы оно не досталось немцам.
Оружие так запрятали, что никому не найти. Этот склад и назвали ребята “копилкой”. Теперь туда прибавился еще автомат с патронами.
Для кого собирали ребята оружие? Откровенно говоря, Валик тогда еще не знал этого точно. Он Коля Турухан говорил Наташе и Коле:
— Мы его отдадим тем, кто будет бороться с фашистами. Да и мы сами уже не маленькие, верно?
…К Вале Котику, одиннадцатилетнему пионеру с улицы Ворошилова, давно уже присматриваются зоркие, внимательные, невидимые глаза подпольщиков.
Им нравится смелый мальчик, из-под носа фрица унесший автомат, обнаруживший и перетаскавший вместе с друзьями к себе за сарай разобранные по частям винтовки и даже пулемет. И все на глазах у немцев, в корзинке, привязанной к багажнику велосипеда.
Скоро, совсем скоро пионер выдержит испытание, и подпольщики, как равного, возьмут его в свою семью, скажут ему:
“Мы верим тебе, пионер Валя Котик, верим, что ты сможешь выполнить любое наше задание, какими бы опасностями это не грозило!”
Листовки
Короткими, частыми гудками зазвонил один из многочисленных телефонных аппаратов на столе у гебитскомиссара — аппарат, связанный с прямым кабелем немецкого генштаба Варшава — Берлин.
“Неужели и там уже известно об этом?” — со страхом подумал он, поднимая трубку.
Так и есть, из Берлина, из канцелярии самого шефа гестапо, запрашивали о том, какие меры приняты для наказания неизвестных лиц, пустивших ночью под откос эшелон с отборными гитлеровскими солдатами.
Какие меры? Ворбсу не о чем было докладывать. Не сообщать же о том, что вот уже скоро сутки после крушения, а спасательные команды все еще продолжают вытаскивать из под обломков вагонов трупы солдат и офицеров. Вот уже скоро сутки, как из Шепетовки на восток, на фронт не может выйти ни один эшелон.
Следы партизан уводили в лес и там терялись. Так рапортовали Ворбсу вояки, посланные на розыски партизан. Они просто боялись сунуться в глубь леса, знали: оттуда не унести ног.
Скоро полночь, а Ворбс все не уходит из своей канцелярии, листает доносы полицаев, допрашивает предателей-старост. Но и они ни о чем не могут рассказать фашисту. Они тоже, как и гитлеровцы, боятся высунуть нос из сел.
Среди ночи неслышная тень подкралась к дверям гебитскомиссариата. И в то время, как часовой зашел за угол дома, на двери, рядом с объявлением о часах приема, появился еще один белый листок бумаги. Часовой не обратил на него никакого внимания.
А тень неслышно скользила дальше, от дома к дому. И на стенах то в одном, то в другом месте оставался белый прямоугольник бумаги. Из-за туч выглянула луна, и тогда стало видно, что быстрая тень — это фигура мальчика. Вот он завернул за угол, оглянулся по сторонам и, чтобы не скрипеть калиткой, перемахнул прямо через забор во двор перед небольшим домиком.
Сквозь плотно завешенное окно в одном месте чуть-чуть пробивался свет.
“Не спит”,— подумал мальчик и осторожно нажал на щеколду входной двери.
В коридоре он нагнулся, сунул оставшиеся в руках листки бумаги в ботинок и уж тогда шагнул в комнату.
Мать ждала сына.
— Где ты был, Валик?
— Так, гулял.
Мать вздохнула. Гулял… С тех пор, как пришли оккупанты, сын стал каким-то скрытным, у него появились тайны, секреты от нее, матери. Только однажды чуть приоткрылась завеса над неизвестными ей делами сына.
Валя как-то вечером принес домой несколько листков бумаги.
В комнате сидел хозяин хаты Радчук да еще Стратков и Лукашенко, которых подпольщики снабдили поддельными справками о досрочном освобождении из плена. Оба они теперь отдыхали, приходили в себя после долгих месяцев каторжной работы, голодовки.
Радчук цепко схватился за один из листков.
— Что это?
— А посмотрите сами хорошенько,— сказал Валик.
Это были листовки, сброшенные с самолета и все до одной тщательно подобранные Валиком. Валя думал, что и Радчук так же обрадуется весточке с Большой земли, как обрадовались Лукашенко и Стратков, жадно прочитавшие листовку от начала до конца.
А Радчук не читал, все допытывался, откуда взял листовки, да сколько их, да куда спрятал.
Валик насторожился, примолк. Он еще нарисовал рядом с текстом карикатуру на Гитлера, потом сунул листовку в карман и отправился спать.
Разве мог Валя предположить, что негодяй Радчук наутро побежит в полицию докладывать о листовках, что он там сообщит о том, что Валя рисовал карикатуру на Гитлера?
Но, видно, у Валика уже начало вырабатываться чутье настоящего подпольщика. Рано поутру, чуть взошло солнце, когда Радчук еще не просыпался, он ушел из дому и спрятал в укромном месте солидную пачку листовок.
А в полдень нагрянули полицаи. Они перевернули в квартире все вверх дном, повели на допрос мать. До вечера они ее мучили там, но потом выпустили. А вот Васе Лукашенко вырваться из полиции не удалось. Его арестовали и направили на каторгу в Германию.
С тех пор Валик еще больше замкнулся в себе. И как ни старался Радчук что-нибудь разнюхать о его делах, чтобы доконать пионера и его мать, ему ничего не удалось узнать.
Листовки продолжали появляться на стенах домов Шепетовки. И матери Валика, Анне Никитичне, приходилось только догадываться, что это дело не проходило без участия ее сына.
Неизвестный, наклеивающий листовки, работал все более дерзко. Наутро в гебитскомиссариате скандал. Вся Шепетовка смеялась над незадачливыми оккупантами, которые даже двери своей собственной канцелярии не смогли уберечь от листовок. Куда уж им было бороться с партизанами, пускавшими под откос эшелоны.
А Валик, сунув руки в карманы, прохаживался по противоположной стороне улицы и с удовольствием наблюдал, как бегают полицейские, получившие за ротозейство нагоняй от Ворбса, как дюжий детина кинжалом соскабливал прочно приклеенную листовку.
Полицейские торопливо пробегали мимо вихрастого сероглазого мальчишки. Им было не до него. Им и в голову прийти не могло, что смельчак, наклеивший листовки на двери гебитс-комиссариата, смельчак, в поисках которого они сбились с ног, вот он, рядом ходит.
Валя нужен партизанам
У Котиков поселился некий Степан Диденко, досрочно освобожденный из плена. Не понравился поначалу Валику новый жилец.
Во-первых, он старался жить со всеми в мире и согласии, даже с полицейскими, в чьих хатах по ночам Валик и его друзья били стекла. Во-вторых, он каждый вечер отправлялся на главную улицу города. А ведь там теперь и кинотеатр был только для немцев, и кафе только для них. Никакой уважающий себя человек не пошел бы вечером гулять на главную улицу города, когда-то такую красивую, уютную. А Диденко наряжался в красивый костюм, шел и возвращался домой поздно.
Диденко явно мешал Вале. А вдруг он такой же, как Радчук, и ждет случая, чтобы пронюхать о листовках, которые хранились у Валика в ботинках?
Однажды, когда Валик уже спал, Степан, как всегда, пришел поздно. Посмотрев на стоптанные ботинки Валика, решил починить их. Взял дратву, молоток, гвоздики, приладил ботинок на углу стола и тут почувствовал, что к нему на колени что-то выпало из ботинка.
Это были листовки.
Диденко ничего не сказал Анне Никитичне. Он починил ботинки, положил снова под стельки листовки, поставил их возле кровати Валика.
Утром Диденко, как всегда, ушел по каким-то своим делам.
А Валик? Как он разволновался, увидев свои отремонтированные ботинки! Ведь если Диденко окажется тем, за кого он его принимал, не миновать ему застенка. Да что ему — попадут в застенок мать и брат…
Диденко и в самом деле рассказал о листовках своим друзьям. Друзья его были подпольщиками Шепетовки. До сегодняшнего дня Валику совсем необязательно было об этом знать.
— Наконец нашелся тот,— говорил Диденко,— кто по ночам расклеивает листовки. Мы думали, что неизвестная нам подпольная группа, а это Валя Котик.
И тогда между Валиком и Степаном произошел серьезный, долгий разговор, после которого Диденко сказал Анне Никитичне:
— Анна Никитична, ваш сын нужен нам…
Кому “нам”, мать Валика не спрашивала. Анна Никитична знала, что Диденко — партизан. Ведь его рекомендовал на жительство к ней коммунист Горбатюк. Через Анну Никитичну Горбатюк не раз передавал Диденко сведения, полученные им от верных друзей. К ней часто заходил друг Диденко, дядя Ваня Нишенко, внешне безобидный, пожилой, сутулый человек с палочкой. Но это только внешне. Ночью он преображался. Походка у дяди Вани становилась легкой, упругой. Он мог долгими часами, не шевелясь, лежать у железнодорожного полотна, наблюдая за движением эшелонов, чтобы потом по рации, не страшась того, что фашисты могут запеленговать, передавать шифрованные донесения в партизанский штаб.
Да, Анна Никитична очень хорошо понимала, что значили слова “ваш сын нужен нам”. Это означало и для Валика, и для всей ее небольшой семьи начало другой жизни, полной опасностей. Но она только сказала Степану:
— Хорошо. Раз это нужно вам, партизанам, значит, нужно Родине. Только… берегите его, Степан. Малой он еще, горячий…
И стал Валя Котик связным шепетовских подпольщиков.
Оружие, которое так тщательно собирали и прятали ребята, на возах с сеном перекочевало в лес, в партизанский отряд.
Но автоматов, винтовок, взрывчатки требовалось все больше, потому что все больше людей приходило к партизанам, все шире разворачивали они свою борьбу с оккупантами. Шепетовские подпольщики помогали группам военнопленных вырываться из-за колючей проволоки лагерей. И освобожденные бойцы и командиры шли в лес, к партизанам, чтобы мстить врагам, помогать родной Советской Армии.
Охота за оружием приводила Валю Котика иногда в самые неожиданные места.
Как-то в Шепетовку приехал из Германии ансамбль “Фюнф цилиндр”.
“Только для немцев!” — гласили афиши.
Но Валику удалось незаметно проникнуть в бывший кинотеатр, где заезжая труппа давала свое представление. Зал был переполнен. Солдаты без конца аплодировали пяти девицам в коротеньких юбочках, черных чулках и блестящих цилиндрах на пышных прическах. Кричали: “Бис, браво!” и топали ногами от восторга.
Но Валика совсем не интересовало то, что происходило на сцене. Притаившись за портьерой, он осторожно осматривался вокруг.
Нет, за ним, кажется, никто не следил.
У немца, стоявшего совсем близко от него в проходе,— не хватило бедняге места — из расстегнутой кобуры выглядывала рукоятка револьвера… Немцы, увлеченные представлением, не заметили, как от портьеры отделился мальчик, как револьвер перекочевал из кобуры в его карман.
Через полчаса Степан Диденко взвешивал на ладони оружие:
— Хороша “пушка”! У Пав люка как раз нет оружия подходящего. Отдадим револьвер ему. Согласен?
Конечно, Валя был согласен. Ему было очень приятно, что револьвер сразу попадал в руки одного из самых храбрых подпольщиков Шепетовки.
Пастушки
Анна Никитична стала замечать, что с некоторых пор Валентин пристрастился пасти корову.
Но гонял он ее не к лесу, где росла сочная трава, а к пустырю — немецким продовольственным складам, снабжавшим фронт.
Ребята — Валя, Наташа, Коля — шалили, прыгали возле коровы. Часовые так привыкли к хлопцам, что даже не отгоняли их от проволоки, окружавшей склады. Только когда они слишком близко подходили, часовой угрожающе поднимал вверх автомат, и ребята мгновенно отлетали на приличную дистанцию.
Безобидная компания… А у Степана Диденко и Горбатюка с каждым днем накапливалось все больше сведений о расположении постов, времени смены караулов, количестве въезжавших и выезжавших из склада машин. Все это передавали ребята, зорко следившие за каждым движением немцев.
И вот однажды вечером к складу подкатил грузовик. Караул только что сменился, и немцы преспокойно сидели в дежурке. Одни наигрывали на Губных гармониках, другие играли в карты.
Из кабины грузовика выскочил щеголеватый немецкий офицер и направился к караулу. Сидевшие там немцы вскочили, чтобы приветствовать офицера, да так и остались стоять с поднятыми вверх руками. На них смотрело дуло автомата.
На чистейшем немецком языке партизан в офицерской форме сообщил охране, что если кто-нибудь из них вздумает пошевелиться, автомат заговорит, и тогда вряд ли кому-нибудь из охранников удастся съездить на побывку в фатерланд.
Вслед за офицером на территорию склада прошли переодетые партизаны. Они принесли замаскированные в картонные ящики бидоны с керосином. Среди партизан охранники с удивлением увидели тех самых мальчишек, что пасли корову возле складов. Мальчишки вели партизан так, словно они всю жизнь прожили на этом складе, показывали:
— Вот здесь продовольствие, вот здесь обмундирование…
Через несколько минут тяжело нагруженная продуктами машина мчалась прочь от охваченного пламенем склада. А охрана продолжала сидеть в караульном помещении, потому что на дверях болталась табличка: “Заминировано”. Эту табличку перед самым уходом повесил Валя.
После этой операции Степа и Коля ушли в отряд. Валя еще оставался в Шепетовке.
Налет на огромные склады, расположенные всего в сотне метров от жандармерии, охраняемые десятками часовых, не на шутку встревожил немцев.
Но скоро их ждал еще один сюрприз.
Снова, маскируясь под пастушка, ходит Валик. Но теперь за Шепетовкой, в небольшом леске. Корова себе пасется, а Валя то в одном, то в другом месте небольшой саперной лопаткой роет ямки.
Партизаны знали, что через Шепетовку куда-то далеко на запад, в Берлин, идет линия связи. Но как обнаружить тщательно замаскированный кабель в земле? Нескольким разведывательным группам было приказано искать его. Искал кабель и Валик.
Маленький лесок, где Валя пас корову, он знал вдоль и поперек. Когда-то до войны летом ребята собирали здесь ягоды, осенью грибы… Валик чувствовал, что в леске что-то изменилось. Но что? Деревья стали больше, гуще? Нет, наоборот, лесок прорезала просека. Раньше ее не было. Это просека так изменила лес. Но для чего ее проложили немцы? А может быть…
Валя оглянулся вокруг и, убедившись, что здесь никого нет, принялся копать землю. Скоро лопата наткнулась на кирпич. Откуда быть здесь в лесу, в земле кирпичам? Валя пошире разрыл землю. Не один, а целый ряд кирпичей уходил куда-то под землю с востока на запад вдоль просеки. Валя поднял кирпич. В каменном ложе куда-то тянулась серая змея толстого освинцованного кабеля. Острым концом лопатки Валя стал что есть силы бить по свинцовой змее.
В это время гебитскомиссар держал возле уха трубку того самого телефонного аппарата, что был подсоединен к этому кабелю. Он готовился сообщить своему шефу о том, что им разработан блестящий план уничтожения партизан, что для выполнения этого плана он на днях лично выезжает в Славуту…
Но поговорить так и не удалось: в трубке раздался треск, и взволнованный голос телефонистки сообщил:
— Повреждение на линии.
А Валя, перерубив кабель, положил на место кирпич, тщательно заровнял землю, заложил то место, где копал, зеленым дерном.
Пусть стараются, ищут место разрыва! И фашистам пришлось больше недели искать разрыв кабеля. Больше недели не было связи с Варшавой и Берлином.
Граната достигла цели
Нет, гебитскомиссар не мог больше откладывать карательную экспедицию против партизан. Он должен был ехать в Славуту, чтобы скорее разгромить их и доложить, наконец, шефу хотя бы об одной победе над невидимыми, неуловимыми, грозными партизанами.
И партизанам стало известно, что гебитскомиссар собирается в Славуту.
Степан Диденко дал задание Валику:
— Проследи за гебитскомиссаром.
С Валиком на задание пошел его друг Степа Кищук. Валя взял противотанковую гранату, а Степа — трофейный автомат.
Прикреплённые документы:
